Оболенская С.В. (Москва) Еще раз об Альберте Захаровиче Манфреде

Манфред И.А. (Москва) Судьба одного стихотворения

Рубинский Ю.И. (Москва) А.З. Манфред и Франция

Гордон А.В. (Москва) А.З. Манфред – биограф Наполеона (советская наполеонистика от 1930-х к 1960-м)

Далин М.В. (Москва) К истории создания «четвертого портрета» (из эпистолярного наследия Виктора Моисеевича Далина)

Будон Ж.-О. (Париж) Путь Наполеона. Перевод с фр. Ю.П. Крыловой и А.В. Чудинова

Бовыкин Д.Ю. (Москва) 13 вандемьера: кто виноват?

Митрофанов А.А. (Москва) Русско-французские отношения в зеркале бонапартистской пропаганды (1800-1801 гг.)

Мягкова Е.М. (Тамбов) «Восстановитель, благодетель и отец Вандеи»

Коротков С.Н. (Санкт-Петербург) «Законы, более жестокие, чем сама война»: о политическом значении амнистии Бонапарта эмигрантам

Гэно Б. (Париж) К истории военной оппозиции бонапартистскому режиму. Перевод с фр. Ю.П. Крыловой и А.В. Чудинова

Земцов В.Н. (Екатеринбург) Наполеон в Москве

Промыслов Н.В (Москва) Война 1812 года в письмах французских солдат

Гладышев А.В. (Саратов) Из истории либеральной прессы периода Первой реставрации и Ста дней: газета «Цензор»

«Le temps nous a forcé à penser à la révolution». Entretien avec N. Kouznetzova

Obolenskaya S. (Moscou) A nouveau à propos d’Albert Manfred

Маnfred I.A.(Moscou) Destin d’une poésie

Roubinskij Yu. (Moscou. Manfred et la France

Gordon A. (Moscou) Manfred, biographe de Napoléon (les études napoléoniennes soviétiques des années 1930-1960)

Daline M. (Moscou) De l’histoire du «quatrième portrait» (l’héritage épistolaire de V. Daline)

Boudon J.-O. (Paris) La voie de Napoléon. Traduit du français par Yu. Krylova et A. Tchoudinov

Bovykine D. (Moscou) Le 13 vendémiaire : à qui la faute?

Mitrofanov A. (Moscou) Les relations franco-russe à travers le miroir de la propagande bonapartiste (1800-1801)

Miagkova E. (Tambov) «Reconstructeur, bienfaiteur et père de la Vendée»

Korotkov S. (Saint-Pétersbourg) «Les lois sont plus sévères que la guerre même» : de la signification politique de l’amnistie de Bonaparte envers les émigrés

Gainot B. (Paris) Mises au point et pistes de recherches sur l’opposition militaire au régime bonapartiste. Traduit du français par Yu. Krylova et A. Tchoudinov

Zemtzov V. (Ekaterinbourg) Napoléon à Moscou

Promyslov N. (Moscou) La guerre de 1812 d’après les lettres de soldats français

Gladyshev A. (Saratov) De l’histoire de la presse libérale du temps de la Première Restauration et des Cent Jours : Le Censeur

Альберт Захарович Манфред… Его книгами зачитывалось не одно поколение наших соотечественников. Профессионализм исследователя в сочетании с ярким литературным талантом – мечта любого историка. Не случайно Тургенев – блестящий стилист – был его любимым писателем. Читаешь описание Тургеневым луга и чувствуешь запах свежескошенной травы… Образы Мирабо, Руссо, Наполеона, созданные А.З. Манфредом, и сегодня могут зажечь душу, пробудить интерес к изучению прошлого, подвигнуть на размышления о настоящем.

А.З. Манфред был тем историком, кто занимался наукой из любви к ней, именно из-за того, что ему это нравилось. Как ученый-детектив он любил разгадывать секреты прошлого. Когда читаешь его работы, порой кажется, что эстетика истории была для него той «произвольной программой», в которой, как в фигурном катании, оценки ставятся в первую очередь за «артистизм», а политическая функция истории - той «обязательной программой», где оценивается в первую очередь техника исполнения заданного методологического подхода.

То, чем стал в свое время «Французский ежегодник» для многих отечественных и зарубежных специалистов по истории Франции, во многом – заслуга А.З. Манфреда, возглавившего после В.П. Волгина редколлегию этого издания. Манфред не боялся публиковать в ежегоднике работы таких опальных авторов, как А.М. Некрич, такие новаторские исследования, как статьи Л.С. Гордона, поощрял публикации провинциальных ученых. Именно при Манфреде – а он дольше всего, почти полтора десятка лет, был его главным редактором – «Французский ежегодник» стал своеобразным координационным центром отечественных исследований по истории Франции, а потому до сих пор у историков старшего поколения прочно ассоциируется с именем Альберта Захаровича.

Образование и воспитание – в Петрограде, первая литературная проба пера – в Саратове, научная карьера – в Москве… На всю жизнь в нем сохранилась особая «ленинградская» интеллигентность; образность мышления, быть может, навеянная волжскими разливами; уверенность в своем научном «Я», привитая в «академической» Москве…

Действительно, нужно было быть уверенным в своих силах, нужно было иметь несомненную отвагу, чтобы после Е.В. Тарле взяться за создание исторического портрета Наполеона Бонапарта. Так описать «личность в истории» может только «личность в историографии». Историки порой неохотно и как-то невнятно признают, что иногда, в особых случаях, когда не хватает прямых свидетельств источников, им в принципе дозволено пользоваться так называемым «гипотетическим методом». Но дозволено не всем, а только тем, кто обладает широкой научной эрудицией, достаточным исследовательским и жизненным опытом. А.З. Манфред, как и Е.В. Тарле, всем этим обладал в высочайшей степени, потому-то, наверное, «Наполеон» Тарле и «Наполеон» Манфреда столь не похожи друг на друга, потому-то сегодня историки на конференциях нередко поднимают бокалы за то, чтобы «у каждого был свой “Наполеон”», потому-то нынешний выпуск «Французского ежегодника», приуроченный к 100-летию Альберта Захаровича Манфреда, и посвящен той же эпохе, что и одна из лучших книг этого историка.